Метка: корабль

Не скажу, чтобы меня разрывало от ненависти к английскому языку, но и любви к нему не испытываю тоже. И считаю, что большая доля вины лежит на самом языке, как его называют, Шекспира. Думаю, мои чувства в этом плане разделяют многие читатели, хотя уверен, что причины у каждого свои. Позвольте изложить мои аргументы.

Я уже упоминал, что хилый корешок любви к языку был отравлен с самого детства человеком, призванным поселить в сердце юного школяра зародыш большой и светлой любви к этому всемирному состоянию. К сожалению, или к счастью, ребёнок чувствует любовь на биологическом уровне, сердцем, душой. И его не обманешь. Бедная учительница предмет не любила, и щедро делилась своими чувствами с учениками, возможно сама об этом не подозревая. Позже её сменила другая, прекрасная преподавательница, замечательный человек, любившая свой предмет. Но уже не было второго шанса произвести первое впечатление, росток зачах.

В морском училище, однако, хилое растение пришлось поливать и удобрять, слава богу, садовницы в НВИМУ были прекрасные. Кстати, там же, на подготовительном отделении, была преподавательница русского языка, армянка, знавшая русский лучше всех русских, великолепной души человек, имя которой я запомнил навсегда: Флора Вазгеновна Авджан. Грешен, запомнил имя в основном из-за её потрясающего чувства юмора и самоиронии. Она рассказывала, что её отчество один из курсантов произнес как Фасгеновна, на что ей пришлось ответить, что к боевым отравляющим веществам класса «фосген» она отношения не имеет. А нам сообщила однажды о своём ужасном проступке: однажды она выругалась! В дождливый осенний день невнимательный водитель проехал слишком близко к тротуару по луже, окатив её с ног до головы, и уехал, не извинившись. «И тут я первый раз в жизни выругалась»,- призналась она нам со слезами стыда и обиды на глазах» — «я сказала: «Свинья ты паршивая!» Излив душу, она не простила себе этого преступления, но признание дало ей силы жить дальше.

В училище я во многом наверстал отставание в языке, и стал накапливать знания, пытаясь понять его природу. Думаю, это во многом мне удалось, в основном в результате благосклонности судьбы в виде книг по Новой Хронологии и учебных материалов новатора преподавания языка Драгункина. Кто изучает язык без опоры на Драгункина — тот строит египетские пирамиды методами, признанными официальной историей, пилит гранит медными пилами. Извините за столь развернутое вступление, к делу.

Возьмём лорда за парик. Почему в английском «он» и «она» — это исключительно мужчина и женщина, а в русском — практически всё: и молоток — «он», и пчела «она»? В английском есть исключения, которые сами англичане за уши притягивают для объяснения этого феномена. Дескать, они такие моряки, что одушевляют и корабль, и лодку, поэтому они у них — «она». Лодку они одушевляют, а ребёнок у них — оно. Впрочем, у нас дитя — тоже «оно». Я довольно много времени посвятил попытке понять эти противоречия. И мне кажется, время было потрачено не зря. Прав ли я — судить Вам. Считаю, что «ларчик просто открывался». Когда природный, естественный язык возникает как средство общения, он развивается по своим, неписаным правилам. Писаные правила создают позже, когда начинают уже преподавание языка. Свободно вырастая в естественной среде, нет преград к тому, чтобы жука назвать «он» и каплю — «она». При попытке создания искусственного языка, во-первых, неизбежно за основу берется старый или старые. А во-ворых, и это главное в вопросах «одушевлённости» слов, формирование происходит уже в какой-то политической среде, которая может оказать существенное влияние. Что и произошло в Англии после повторного завоевания Европы, после 15-го века, когда стала возникать идея освобождения от власти Всемирной Империи. Язык стал политическим инструментом «реформаторов», его предназначением стал раскол, провозглашение своей «особости», а историки потом написали, что так было всегда. Однако, язык может быть острым оружием. Это шило торчит из всех «индо-европейских» языков. Формируясь в условиях сложившегося христианства, английский послушно прогнулся под религиозные правила: душой обладает только человек. Следствием стало то, что предметы, растения и животные стали «оно». А как же ребёнок? И тут всё просто. Можно утверждать, что новорождённый ещё не совсем человек, поэтому «оно». На самом деле всё ещё проще: дитя по-славянски среднего рода — «оно». Отсюда же «морская любовь» — и лодка, и барка (лодья, корабль) — «она», потому что это так по-русски. На самом деле из мешка английского языка таких шил торчит не меньше, чем из ежа колючек, даже больше. Можно прямо не отходя от лодки продолжать. Как будет по-английски состояние судна, корабля, когда он загружен? Laden. Правильно. Звучит лэйдэн. А если не следовать навязываемым «правилам», и просто прочитать то, что написано, получим «ладен». Погрузили его, дело сладили, корабль стал «ладен». Нам всё понятно, ладно?

Создавали английский и прочие языки из этой группы талантливые поэты и писатели, которые были высокопоставленными наместниками Империи, поставившие себе задачу борьбы за независимость, в условиях которой все средства хороши. Правила хорошего тона того времени не позволяли особам королевского уровня опускаться до скоморошничества и сочинительства. А правила революционной борьбы требовали создания «древнего великого языка». А его без стихов, сказаний, побасёнок не бывает. Вот власть предержащие королевского уровня под прикрытием имён простолюдинов, типа Шекспир, стали создавать великую литературу, как пока утверждают, в четыре руки. Муж и жена из высшего общества трудились неустанно, набивая чучело Шекспира высоким штилем «его» сонетов.

Может кому и мелочь несущественная, а мне почему-то недоработки в языке царапают сознание и мешают ощущать гармонию, так ценимую и хранимую в нём нашими великими виртуозами слова и дирижёрами рифмы, высшими из которых для меня Пушкин и Высоцкий, в представлении не нуждающиеся. Честное слово, обидно за англичан почти до соплей, что их правда — трус. И это — не случайное созвучие, не совпадение, а прямая констатация факта. Правду на допросе в те суровые времена говорил трус. Так, тупо, и назвали. И до сих пор зовут. Обиднейшая недоработка, недальновидно. Тут у русского прямо моральное превосходство, поскольку наша правда — от слова прав, прям. И красиво, и достойно. А у англичан, выходит — из трусости. Хоть бери — и переписывай!

В прошлом году покупали в нашем супермаркете «Красная площадь» пледок, покрывальце, накидку. Гляжу на этикетку, там написано «Throw». То есть «бросать». Получается дословный перевод с тщательной передачей образа действия, то есть «бросать», «накидывать». Слово сделали вроде своё, а от смысла постарались и на шаг не отойти. Практически каждое английское слово — дословная калька с русского, славянского. Кроме тех, которые из дружественных соседних языков, но тоже позаимствованы. Не надо в мордовских сёлах утверждать, что soap — это «мыло» по-английски. Потому что «соп» — это «мыло» по-мордовски. Очередное совпадение. Кстати, другим языкам не следует ехидно посмеиваться, их лепили из того же теста. Как будет «копыто» по-итальянски? Цоккало. А давилка по-португальски — жмыгадор. Очень «латинские»слова.

With a little help from my friends from the New Chronology.