Плавали, знаем

Спасение комиссара

Нет, разумеется, на войне я не был, поскольку рожден был через тринадцать лет после неё. А в спасении комиссара поучаствовать пришлось. Не в бою, конечно. Потому событие это отразилось лишь в памяти. Может быть его помнят и товарищи по практике.

Дело было на Кубе. Пришли мы практикантами на танкере в Гавану. Жемчужина Карибского моря на острове Свободы с помощью перерабатывающего завода имени Нико Лопеса и нашей нефти, регулярно поставляемой из портов СССР, дразнила длинным языком недоочищенных следов переработки, стекающих прямо в кристально чистую когда-то бухту, тянущимся в сторону Флориды.

Для экипажа была организована экскурсия в расположенный неподалёку от Морро-де-ла-Гавана музей оружия, а затем и морской отдых на побережье к востоку от бухты, в которой стояло судно и купаться отчаивались лишь местные чернокожие мальчишки, да и то двое только.

Белоснежный пляж, куда доставил нас агентский автобус, был великолепен. А вода в тех водах холоднее двадцати шести не бывает. Рай! Которому предстояло вскоре стать адом для нашего комиссара. Да, поясню для тех, кто не застал времён соцреализма и строительства коммунизма из подручного материала. У партии везде были свои люди. Особенно на судах загранплавания. Они должны были следить за тем, чтобы «пряный воздух свободы» не ударял в головы оторванных от родины членов экипажа, особенно неокрепших курсантов-практикантов.

Место для купания казалось безопасным райским уголком: солнце, воздух и вода не глубже пары метров с небольшим. Было ли это спланированной операцией вражеских спецслужб, или просто так сложились направления местных течений, безразличных к бурлящим катаклизмам противостояния политических систем, но беспрекословно подчиняющихся законам гидродинамики, но в этом месте купания внезапно возник тягун. Направленный просто от берега в открытое море.

А наш «морской волк» (помполиты часто были не из моряков) стал тонуть. Надо отдать ему должное, оказался настоящим мужиком, сигнал SOS подал, заорав: «Помогите, тону!», но цепляться ни за кого не стал. Видимо, этим и спас себе жизнь. Иначе кто бы стал этого кабана вдвое больше себя по весу к берегу тащить?

Единственно правильное решение пришло почти мгновенно. Небльшая глубина помогла мне и ещё одному Валере мотористу. Мы с ним организовали «конвейер». Один подплывает к утопающему сзади, хватает эту «балерину» за талию и, держась за неё, погружается на дно, по мере возможности направляя комиссара к поверхности. Оперевшись на близкое дно, артиллерийским движением одной руки досылает «снаряд» вперёд и вверх. Сам отталкивается ото дна, всплывает, хватает воздух, подплывает к «снаряду» — и процесс повторяется до изнеможения. Достигнув предела выносливости, уступает «станок» сменщику. Дотолкали до мелкого места, где утопающий смог пробираться на берег сам, попадали втроем на берегу в окружении остальных, запыхавшихся от самоспасания.

Комиссар оказался приличным человеком, поблагодарил нас и словом, и делом. Вечером повёл нашу группу в ресторанчик с живой музыкой и взял всем по бокальчику местного винца.

К слову, в аналогичной ситуации по всему миру гибнут немало людей. Надо твердо помнить, что в таком случае тупо сражаться с течением может быть смертельно опасно. Надо сохранять спокойствие и спокойно плыть по направлению под 45 градусов к берегу. Возможно, не очень скоро, но выплывите точно: или где-то в стороне, или течение вскоре кончится. Они такие — обычно не широкие. Не давайте себя унести. Держитесь за жизнь.

Ребята потом говорили, что комиссар был очень благодарен. Сетовал, правда, что от наших «артиллерийским учений» у него долго болела и посинела промежность и область таза. Учитесь плавать!